Неточные совпадения
«Поярков», — признал Клим,
входя в свою улицу. Она встретила его шумом работы, таким же, какой он слышал вчера. Самгин пошел тише, пропуская
в памяти своей жильцов этой улицы, соображая: кто из них может
строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше жила
в доме Варвары, а теперь — рядом с ним.
«Наша баррикада», — соображал Самгин,
входя в дом через кухню. Анфимьевна — типичный идеальный «человек для других», которым он восхищался, — тоже помогает
строить баррикаду из вещей, отработавших, так же, как она, свой век, —
в этом Самгин не мог не почувствовать что-то очень трогательное, немножко смешное и как бы примирявшее с необходимостью баррикады, — примирявшее, может быть, только потому, что он очень устал. Но, раздеваясь, подумал...
Но избрать себе маленький круг деятельности, устроить деревушку, возиться с мужиками,
входить в их дела,
строить, садить — все это ты должен и можешь сделать…
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную собой, но с болезненной бледностью на лице. Она шла
в пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты красавица!» — сказал кто-то из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы
строим новую избу?»
— А пожалуй; вы
в этом знаток. Только вот что, Федор Павлович, вы сами сейчас изволили упомянуть, что мы дали слово вести себя прилично, помните. Говорю вам, удержитесь. А начнете шута из себя
строить, так я не намерен, чтобы меня с вами на одну доску здесь поставили… Видите, какой человек, — обратился он к монаху, — я вот с ним боюсь
входить к порядочным людям.
Вы увидите, как острый кривой нож
входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит
в чувство; увидите, как фельдшер бросит
в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит,
в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не
в правильном, красивом и блестящем
строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну
в настоящем ее выражении —
в крови,
в страданиях,
в смерти…
Ирина стала вдруг повадлива как овечка, мягка как шелк и бесконечно добра; принялась давать уроки своим младшим сестрам — не на фортепьяно, — она не была музыкантшей — но во французском языке,
в английском; читала с ними их учебники,
входила в хозяйство; все ее забавляло, все занимало ее; она то болтала без умолку, то погружалась
в безмолвное умиление;
строила различные планы, пускалась
в нескончаемые предположения о том, что она будет делать, когда выйдст замуж за Литвинова (они нисколько не сомневались
в том, что брак их состоится), как они станут вдвоем…
Хрымины Младшие ее сбивают: «У вашего старика, говорят, есть землица Бутёкино, десятин сорок, землица, говорят, с песочком и вода есть, так ты, говорят, Аксюша,
построй от себе кирпичный завод, и мы
в долю
войдем».
Коротков
вошел и изумился. Преждевременно вернувшаяся со службы Александра Федоровна
в пальто и шапочке сидела на корточках на полу. Перед нею стоял
строй бутылок с пробками из газетной бумаги, наполненных жидкостью густого красного цвета. Лицо у Александры Федоровны было заплакано.
Но насмешкою было бы призывать мальчика к радости жизни, говорить ему о великой, священной самоценности жизни, даже если бы теперь же вырвать его из подвала и вывести на воздух и солнце. Безвозвратно выпита из него живая кровь, выедена сила жизни.
В какой угодно обновленный
строй он
вошел бы бессильным на счастье, и
в лучшем случае жизнь открылась бы ему только как веселая пирушка.
Сначала — что представлял собою Дерпт
в его общей жизни, как"академический"городок и как уездный городок остзейского края, который все-таки
входил в состав Русской империи и,
в известной степени, испытывал неизбежное воздействие нашего государственного и национального
строя.
Все легкораненые, как это
вошло в обычай
в нынешнюю войну, после перевязки остаются
в строю.
Граф приказал
построить каре и,
войдя в середину, поздоровавшись, сказал...